Неточные совпадения
В это самое время
умер герцог Кентский, бывший искреннее других аристократов расположенным к Овэну. После смерти его и после достаточного раскрытия теорий Овэна аристократия значительно охладела к нему. Таким образом, в двух самых сильных в Англии классах общества Овэн не мог надеяться ни на какую поддержку.
«Елизавета Петровна (?), дочь моя, наследует мне и управляет Россией так же самодержавно, как и я управляла. Ей наследуют дети ее, если же она
умрет бездетною — потомки Петра,
герцога Голштинского [Император Петр III.].
После этого входит вестник и объявляет, что Корнвальский
герцог, раненный слугой в то время, как он вырывал глаза Глостеру,
умер. Гонерила рада, но уже вперед боится, что Регана, теперь вдова, отнимет у нее Эдмунда. Этим кончается вторая сцена.
Эдмунд,
умирая, узнает, что его противник его брат. Эдгар поднимает забрало и говорит нравоучение о том, что за зачатие незаконного сына Эдмунда отец заплатил своим зрением. После этого Эдгар рассказывает
герцогу Альбанскому свои похождения и то, что он только теперь, перед уходом на бой, открыл все отцу, и отец не выдержал и
умер от волненья. Эдмунд еще не
умер и спрашивает, что еще было.
В октябре 1740 года, когда императрица Анна Иоанновна
умирала, временщик Бирон искал себе союзников и клевретов среди придворных. Миних внушал ему страх своими успехами, коварного Остермана он также опасался. Между тем, временщик мечтал выдать свою дочь за
герцога Брауншвейгского Антона или женить сына на Анне Леопольдовне, но эти мечты были разрушены самой императрицей — она устроила брак Анны с Антоном и назначила наследником только что родившегося у них сына Ивана.
Когда Анна Иоанновна
умирала, Бестужев первый заявил, что, кроме Эрнста-Иоганна Бирона, «некому быть регентом». Он сочинил даже челобитную, якобы «вся нация
герцога регентом желает» — императрица успела подписать бумагу о «полной власти» регента Бирона до совершеннолетия императора Ивана VI.
Кажется, слышишь из отверстия подземной тюрьмы вздох орденмейстера Иогана фон Ферзена, засаженного в ней по подозрению в сношениях с русскими [1472 года.]; видишь под стенами замка храброго воеводу, князя Александра Оболенского, решающегося лучше
умереть, чем отступить от них [1502 года.], и в окружных холмах доискиваешься его праха; видишь, как
герцог Иоган финляндский, среди многочисленных своих вассалов, отсчитав полякам лежащие на столе сто двадцать пять тысяч талеров, запивает в серебряном бокале приобретение Гельмета и других окружных поместий [1562 года.].
Во-вторых, в марте 1792 года шведский король Густав, смертельно раненный на маскараде одним шведским офицером,
умер, а регент,
герцог Зюдерманландский, был соседом ненадежным, особенно вследствие доброго его расположения к Франции.
Генерал сейчас же упал и переломил себе хребет, а когда пришел на мгновение в себя и сообразил, что об этом узнает
герцог, то тотчас же тут и
умер на месте преступления.